Каждый день благовест

Андрей и Анна Шевченко — звонари нашего храма с 2001 года. Дипломированные дирижёры, профессиональные музыканты направили свой опыт в тихую заводь церковного служения и уже семнадцатый год трудятся на колокольне практически без выходных. Серьёзные и рассудительные, без малейшего желания «рисоваться» перед окружающими, они не сразу согласились на интервью…

---

Андрей:

Выходные у нас, всё же, бывают. И за это огромное спасибо нашей замечательной помощнице Анне, прихожанке нашего храма. Она очень отзывчивый и ответственный человек.

Как будем строить беседу, Николай?

— В формате вопрос-ответ, обычное интервью, — поясняю я. Готовы? Расскажите немного о себе. Где вы родились, жили, учились? Почему стали музыкантами?

Анна:

— Я местная. Родилась в Москве. Училась в общеобразовательной школе и одновременно в музыкальной по классу фортепьяно. Обе школы находятся рядом с домом на Измайловском шоссе.

Страстное желание заниматься музыкой было у меня с самого раннего детства. При взгляде на любой музыкальный инструмент, особенно на клавиши пианино, испытывала что-то неизъяснимое, что невозможно передать словами, нечто благоговейно-влекущее. Это чувство сохранилось и по сию пору.

После школы поступила в Государственный специализированный институт искусств (ГСИИ), на дирижёрско-хоровое отделение (ДХО).

Андрей:

— А я родился в городе Петров Вал Камышинского района Волгоградской области.

Всё дошкольное время провёл в деревне, где было сравнительно небольшое хозяйство: козы, овцы, куры, утки, гуси, поросята, корова, а также кошки и собаки.

— Ну это приличное хозяйство! Кто это всё содержал?

— Вся эта живность была не в одно время. В основном были козы, поросята и куры. А управлялась со всем этим мама и все сродники, всем миром, так сказать, занимались хозяйством. Я с этим сталкивался лишь во время каникул.

Учился в школе в городе Михайловка, где мой одноклассник Андрей с 1-го класса успешно приобщал меня к эстрадной музыке; А где-то после 4-го класса мы с ним занимались в духовом оркестре (кажется, на альтах), но «духов» из нас не вышло и мы заняли места барабанщиков: я бил в большой барабан с тарелкой, а он выбивал изящные дроби и виртуозные ритмы на малом. Так же я был одним из барабанщиков в школьной пионерской дружине. А в старших классах, уже однокашник, теперь священник отец Максим научил меня немного играть на гитаре.

—И какие песни вы исполняли?

Да всё что слушали! Высоцкого, Лозу, песни группы «Воскресенье» и прочее.

Анна:

Я тоже имела радость немного играть на гитаре. Моя подруга — необыкновенно интересная личность (она училась в Институте культуры на режиссёрском) приходила ко мне домой, а иной раз, прибегала переполненная эмоциями и творческими идеями. Мы устраивали незабываемые музыкальные вечера с чаепитиями. Играли и пели свои песни и, конечно же, Булата Окуджаву, «Кино» и «ДДТ». А сольно я исполняла почти всё, что мне нравилось — «Ласковый май» и Диму Маликова, Аллу Пугачеву и многих других до бесконечности.

Андрей:

А когда у меня появилось желание серьёзно заняться музыкой — даже не знаю. Но в 1988 году я поступил в Курское музыкальное училище на ДХО: без музыкальной школы было трудновато, особенно тяжело давалось фортепьяно — обще-профилирующий инструмент.

Курское музыкальное училище стало для меня новым миром, великолепным миром искусства, в который я погрузился с головой. Меня научили слушать и понимать музыку, научили петь, управлять хором.

Незабываемое впечатление осталось не только от музыки — на уроках по литературе Тамары Степановны Гуляевой было просто замечательно! Литература, в особенности русская поэзия, для меня стала неотъемлемой частью жизни. В годы учёбы я даже насочинял немного песен на стихи русских поэтов, но особой популярностью они не пользовались. А ещё мне особо запомнилась одна из бесед Тамары Степановны с нами, студентами: если ты пришёл учиться и не стал выдающимся музыкантом, то ты зря потратил время. В завершение она сказала: «Великими музыкантами вы, может, и не станете, но благодарными слушателями — обязательно».

С 1992 года продолжил своё совершенствование как хоровой дирижёр в Московском ГСИИ.

— Где и когда вы познакомились, когда поженились, венчались? Что вам особенно запомнилось из этого периода жизни?

Андрей:

— Познакомились мы в студенческие годы в ГСИИ. Учились, как уже было сказано, на дирижёров, у профессора Московской Консерватории Эдуарда Фёдоровича Леонова, потомственного хорового дирижёра — дед его регентовал в храме святых апостолов Петра и Павла, что в Лефортово. В этом году дорогого учителя не стало, на 81-м году он почил и похоронен в Москве, на Немецком кладбище.

Венчал нас 21 января 2001 года отец Михаил Сотников, а помогал ему — пономарил и пел уставщик Георгий Гаврилович Ермилов. Он тоже недавно почил, и его отпевали в нашем храме.

Из студенческих лет запомнились педагоги, встречи с известными людьми, выездные концерты.

Анна:

— Кроме необыкновенных занятий по специальности, особо запомнились лекции Татьяна Валерьевны Ливаншиной по зарубежной литературе и по полифонии — Василия Ивановича Горбатова, члена Союза композиторов.

 — Как оказались в храме? В каком году? Кто первый пришел в храм? Для чего?

Андрей:

— Крестили меня в православной церкви в младенческом возрасте, примерно в полтора года. Я много болел, что и явилось причиной такого решения. В один жаркий летний день (возможно июльский), в большой церковный праздник (какой именно — никто не помнит) в Никольском, единственном храме Камышина, надо мной было совершено таинство святого крещения, священником, имя которого тоже никто не удосужился запомнить, а может просто не потрудились узнать. И наставников в вере у меня не было, хотя была и есть крёстная.

Были в жизни моменты, когда что-то вызывало интерес к церкви, но скорее всего это было некое любопытство. Некоторое время я даже пел в храме во время учебы в Курске, но этот период закончился лишь покупкой Библии, которую я просто пролистал, и молитвослова, в который заглянул пару раз и заметил лишь, что издатели забыли во всех канонах напечатать 2-ю песнь. ))

В Москве у меня как-то появилась книжечка с текстом Литургии Иоанна Златоуста. И вот её я читал усерднее. В какой-то момент задумался, ведь не может такого быть, чтобы все эти прошения и хвалы были обращены к чему-то мифическому, несуществующему. В конце 1999 года начал изредка заходить в руины храма Димитрия Солунского. Немного беседовал с отцом Михаилом. Но пришёл на первую исповедь, где-то через год, с началом Рождественского поста, уже с женой. Настоятелем тогда ещё был протоиерей Сергий Косов.

— А с отцом Сергием вы были знакомы?

Анна:

—Нет. Мы пришли в храм в период смены настоятеля. Но мы звонили на венчании его дочери. Это мы точно помним.

 — А кто же звонил на вашем венчании?

Андрей:

— Никто не звонил, тогда ещё не было регулярных звонов, да мы об этом и не думали.

 — Хорошо. А каков ваш путь к храму, Анна?

Анна:

— Детство и юность мои прошли вне Православной церкви.

Первое моё незабываемое впечатление о православном храме связано с посещением Елоховского Богоявленского собора. Войдя в храм, я испытала чувство красоты и чего-то нового, необычного.

Крещение приняла только в 17 лет, и то не совсем осознанно. Крестилась вместе с мамой в празднование обретения Казанской иконы Божией Матери — 21-го июля 1991 года в Троице-Сергиевой Лавре. Таинство совершал ныне покойный протоиерей Зиновий.

Наставить в вере так же было некому, но желание было. Пыталась как-то сама. Какое-то время ходила в так называемую молодежную церковь (кажется, называлась она Церковь Христа), читала раздаваемую там литературу, учила молитвы, но в какой-то момент Господь отвел: я поняла, что это не то, что мне нужно.

Иногда заходила с мамой или подружками в православные храмы, где мы ставили свечи, святили куличи, бывали на панихидах.

В начале 90-х мы узнали, что на месте закрытого завода на улице Ибрагимова восстанавливается храм. Мы очень обрадовались. Хотелось бы добавить, что в работах по демонтажу завода активное участие принимал мой папа — Борис Васильевич Лаврентьев.

Можно сказать, что нечто подобное было и со мной после крещения. Жить по-прежнему уже не хотелось. Требовалось покаяние. И Господь милостиво направил. Ведь покаяние нам дано тоже от Господа. И вот я в храме. Пути Господни неисповедимы.

— А в храме у вас есть любимое место? Где вы, обычно, молитесь?

Анна:

— Когда богослужения совершались ещё в притворе, мы стояли у иконы Всех святых, что сейчас находится в приделе святителя Петра, рядом с мучеником Трифоном. После открытия основной части храма любимым стало место напротив Распятия, у иконы пророка Илии с одной стороны, и Всех святых с другой. К пророку Илии, этому удивительному святому, у меня всегда было особо тёплое расположение. И вот сравнительно недавно пришло на ум, что первое моё Причастие после святого крещения было в Ильинском храме Троице-Сергиевой Лавры.

Но в последние годы, чтобы быть ближе к колоколам, мы находимся на хорах, и тоже напротив Распятия (его заменили Распятием, сделанным батюшкой Герасимом), так как во время некоторых богослужений звон положено совершать не один раз, особенно Великим постом.

Андрей:

— А ещё мы бываем в библиотеке, помогаем Ларисе Борисовне. Там хорошо, но тесновато. Книги на полках уже не помещаются. В три ряда стоят…

— А как вы оказались на колокольне? И чем ещё занимались до того, как пришли в храм?

Андрей:

— Во время учёбы в институте пел в подземных переходах, а после женитьбы образовался у нас дуэт!

 — А что вы пели?

Андрей:

—Да разное пели. Русские народные — «Ой, то не вечер», «Чёрный ворон», классические романсы — «Я Вас любил», «Утро туманное», современные эстрадные песни — «Московские окна», из репертуара бардов — «Под ольхой задремал», песни на стихи Сергея Есенина и прочее.

После окончания института несколько лет я работал органистом в крематории.

— На органе в крематории? Похоронный марш Шопена?

— Из Шопена играл e-moll-ную прелюдию, похоронный марш настолько «извыли» пронзительно-фальшивыми трубами, что от него людям дурно становится. Основной репертуар — Бах, Гендель, Моцарт и т. д. до наших дней.

— А почему Вы уволились, Андрей?

— Наряду с живой музыкой, которая исполнялась музыкантами на старых хрипучих электроорганах, администраторы крематориев стали использовать записи, что было дешевле. Результатом этого стало массовое сокращение музыкантов, в числе которых оказался и я.

А в 2003 году, на Покров Пресвятой Богородицы, батюшка Пётр Липатов благословил меня устроиться штатным звонарём. Но эта история началась немного раньше.

Каждый раз по окончании праздничной службы мы опрометью выбегали из храма, чтобы послушать звон колоколов. Тогда звонарём был алтарник Юра Дмитренко.

В конце 2001 года настоятель, узнав, что я музыкант, предложил быть у него звонарём. В тот же вечер, Юра, несказанно обрадованный, показал нам с Анютой всё звонарное хозяйство: это было некое деревянное сооружение в виде пульта на хорах, колокола же висели на стене над импровизированным крыльцом храма, а управлять ими нужно было семью огромными «клавишами» и двумя такими же педалями (одна из них сейчас служит педалью для благовестника), которые были соединены с языками колоколов тросами, протянутыми через отверстия в окне. Там у меня была полная свобода творчества. )))

Позже отец Алексий Митюшин дал мне несколько уроков уже на колокольне храма.

Анна:

— Мне тоже очень хотелось попасть на колокольню, но благословение было только у Андрюшечки. На Пасху 2003 года моё желание осуществилось: ведь на Светлой седмице — все звонари. В Пасхальную ночь, по окончании Божественной литургии мы, наконец-то, вместе поднялись к колоколам. Но здесь меня ожидало невероятное потрясение: в полной темноте на меня обрушилась целая лавина звенящей колокольной меди, к тому же я знала, что там нет ограждений, а в то время я испытывала небольшой страх перед высотой; в общем, всё время звона я простояла чуть ли не на четвереньках, вцепившись в крышку люка, и насилу дождалась, когда всё это закончится!

Но! Приключение это нисколько не отбило у меня желания учиться звонить в колокола!

Чуть позже я отважилась подойти к батюшке Алексею (тогда отец-настоятель все полномочия по колоколам возложил на него) и испросила его благословения поучиться звонарному искусству, чтобы в дальнейшем быть помощницей супругу. К великой моей радости батюшка благословил меня!

Андрей:

— Два-три, хотя и очень ценных урока отца Алексея — курс обучения недостаточный. Усвоив из них основные приёмы и стиль звона, а также порядок звонов во время Великого поста, в Пасхальную ночь и на Светлой седмице, набираться опыта пришлось самим из книг и записей православных звонов, а практическая часть проходила непосредственно на колокольне во время звона к церковным службам и после них.

Теперь и сам, с благословения отца-настоятеля, передаю накопленный опыт желающим научиться звонить в колокола. Сейчас занимаюсь с талантливым и трудолюбивым юношей Георгием — кадетом, выпускником музыкальной школы.

До него была девочка Маша. Очень талантливая и способная ученица — схватывала всё, как говорится, на лету. Но что-то у неё не сложилось, и она перестала брать уроки. А жаль!

Анна, наша замечательная помощница, тоже обучалась у меня, ещё с благословения отца Алексея.

И вот что ещё я хочу сказать о своём приходе именно в храм великомученика Димитрия Солунского.

Однажды, в период нашего воцерковления я получил очередное письмо от мамы (тогда ещё письма мы писали исключительно на тетрадных листах), в которое ею была вложена небольшая газетная статья с обсуждением, где в Камышине установить памятник небесному покровителю города, святому великомученику Димитрию Солунскому! Памятник сейчас стоит на привокзальной площади.

А недавно я узнал, что в 90-е годы XX века в городе был основан православный Димитриевский приход. Но, я думаю, до революции в Камышине наверняка был храм, посвящённый его небесному покровителю.

Известно, что у истоков строительства Димитриевского храма на Благуше стоял, а потом и освящал его престол, священномученик Владимир (Богоявленский).

В Петров Вале (в городе моего рождения) в конце 90-х годов прошлого столетия, в помещении бывшего барака, а потом и клуба, был основан православный приход в честь священномучеников Владимира Киевского и Вениамина Петроградского. На время отпуска мы являемся прихожанами этого храма.

— Чем колокольный звон принципиально отличается от игры на других музыкальных инструментах?

Андрей:

— Колокола — это музыкально-сигнальный ударный инструмент. В целом, игра на колоколах подчиняется общим законам музыки. Принципиальное же отличие составляет связка зазвонных колоколов, которая управляется кистью правой руки. Художественной же особенностью звона является единство ритма, темпа и тембра, а не гармонии и мелодии. Подробно об этом можно прочитать в статье «Эстетический и богословско-литургический смысл колокольного звона» В. Ильина. Достойно внимания и то, что звук колокола расходится в пространстве крестообразно, четырьмя звуковыми потоками (mp3 диск «Тайна колоколов» — Игорь Коновалов).

— Какое событие из нашей приходской жизни вам больше всего запомнилось?

Анна:

— Много было радостного, нового, интересного в период нашего воцерковления, несмотря на то что было нелегко. Но более всего запомнилось, а точнее запечатлелось, скорбное: уход из жизни батюшки Петра. Это было очень неожиданно для всех. Первая седмица того памятного Великого Поста 2011 года была пережита, как Страстная. Наверное, это можно сравнить с потерей главы семейства.

Уверена, что никого не оставил равнодушным и уход отца Герасима. Дорогой батюшка относился к каждому с большим пониманием. Уход таких людей — это даже не уход, а завершение целой эпохи.

— Какие церковные службы, праздники для вас самые любимые?

Анна:

— Особенным днём для нас является Великая Суббота.

Начало нашего воцерковления связано с Рождественским постом и праздником Рождества Христова, которые для нас очень дороги.

Любимые богослужения — покаянные службы Великого Поста. И, конечно, праздников праздник — Святая Пасха.

— Какие книги вы читаете?

Анна:

— Зарубежную и русскую литературу, в основе которой лежит христианское начало: Диккенса, Андерсена, Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Гончарова, Достоевского, А. К. Толстого, Л. Н. Толстого выборочно, Шмелёва.

Андрей:

— Поэзию «золотого» и «серебряного» века.

Анна:

— Современных писателей и поэтов читаем: Наталью Сухинину, протоиерея Николая Агафонова, Евгения Водолазкина.

Андрей:

— Иеромонаха Романа, иеромонаха Симона Афонского.

Анна:

— Эпистолярное наследие и мемуары тоже имеют не последнее место в нашей библиотеке.

Читаем святоотеческую литературу: святителей Николая Сербского, Игнатия Брянчанинова и Феофана Затворника, преподобного Силуана Афонского, жития святых Димитрия Ростовского и других отцов Церкви. Интересует всё, что связано с нашим святым царём мучеником Николаем IIи его семьёй, жития святых новомучеников и исповедников Церкви Русской.

Так же интересуемся историей Руси и немного зарубежной.

— У вас бывает возможность играть? Если да, то где, и что играете? По каким случаям?

Анна:

— Да, возможность бывает в свободное от хозяйства время. Понемногу музицирую в своё превеликое удовольствие: играю на пианино Чайковского, Грибоедова, Бетховена и проч.

Андрей:

— Я тоже иногда играю. Но лишь одну до-мажорную прелюдию Баха из первого тома ХТК («Хорошо-темпированный клавир»).

— Ваши мечты сбылись или заветная мечта ещё есть?

Андрей:

— В раннем детстве я мечтал стать моряком! В школе — космонавтом! Занявшись музыкой — крутым музыкантом! И всё это в прошлом…

Анна:

— Если желания и цели отождествлять с мечтою, то сбылись, исполнились, но не все: человек предполагает, а Бог располагает. Чудесным образом складывается так, о чём не приходилось и помышлять: мы имеем возможность совершать своё служение в православном храме, умножая таланты и привнося свою малую лепту в общее дело.

Каждое искусство, имеющее право на существование, должно прославлять Творца.

Близилась служба — настало время звонить в колокола. Я посмотрел с каким воодушевлением проигрывают каждый звук наши скромные и старательные музыканты, и как переливные разноголосые мелодии разлетаются над крышами московских домов звонкими и стремительными птицами, и подумал: «Слава Богу, что есть возможность общаться с такими людьми и молиться с ними в одном храме!»

Беседовал Николай Вальковский